Железная роза - Страница 64

Я: Почему вы убили отца?

Г. К. (приходит в лихорадочное возбуждение, выказывая все признаки крайнего беспокойства): Потому что получилось так: либо он меня, либо я его! Он уставился на меня, уставился своими порочными глазами, я стоял у его стола, список лежал передо мной, а вокруг эти чудовищные фотографии… Знаете, где он прятал этот чертов список? В унитазе туалета, смежного с его кабинетом. Запечатанный в водонепроницаемый пакет и приклеенный скотчем в сифоне унитаза. Чтобы его достать, надо было засунуть руку в воду и нашарить его в колене сифона. Ловко, да? Но за годы службы в архиве я достаточно начитался рапортов об обысках, чтобы представлять все возможные тайники. Тем паче я обратил внимание, что он никогда не пользуется этим туалетом. Я ведь прожил у него довольно долго: он считал, что я примчался к нему, движимый сыновней любовью.

Я: Вы не ответили на мой вопрос.

Г. К.: Я не хотел говорить на эту тему, это был несчастный случай. Зачем вы требуете, чтобы я говорил об этом?

Я: Несчастный случай?

Г. К.: Да! Он там стоял с хирургическими ножницами в руках, у него всегда при себе была сумка с инструментами, а я был безоружен, я думал, что он принял снотворное, но этот старый мерзавец заподозрил. Он нацелил на меня ножницы, бросил взгляд на фотографии, на «музей памяти», как он называл их, и с печальной улыбкой произнес: «Как видишь, я был прав, расовые дефекты обязательно проявятся. Теперь ты понимаешь, почему надо уничтожать неполноценные расы?» Произнес с соболезнующей улыбкой. Я понял, что он убьет меня глазом не моргнув. Даже с удовольствием. Тут зазвонил телефон. Он перевел взгляд на аппарат, а я схватил бронзовую пепельницу и ударил его по голове. Я не хотел его убивать, я хотел только оглушить, но он был старый, такой старый… (Плачет, закрыв лицо руками.)

Я: А Жоржу вы желаете зла?

Г. К.: Не-ет… Я только хочу, чтобы он мне помог. Хочу, чтобы он все узнал. Жорж всегда меня защищал, мне он нужен. Я ведь действительно очень плохой!

Марта закашлялась; комната была ледяная, холод пробирал меня до костей. Но мне было все безразлично, кроме продолжения рассказа Ланцманна. Марта взяла следующую страницу:

30 января. Я уже много раз встречался с Грегором. Он удивляется, почему бригады до сих пор не начали действовать, и хочет увидеться с кем-нибудь из руководителей. Он становится опасен.

Я предложил ему попробовать гипноз, чтобы пройти к истокам воспоминаний. Он отказался. У меня впечатление, что он не вполне доверяет мне.

8 февраля. Сейчас я совершенно убежден, что Грегор сползает к безумию. Он утверждает, что нашел своего брата, того самого пресловутого близнеца. Я попытался растолковать ему, что этот брат является проекцией его сознания, чтобы избавиться от чувства вины. В каком-то смысле моделью «хорошего» Грегора. Он посмотрел на меня так, словно с ума сошел я.

22 марта. Грегор перешел в наступление. Он не понимает, почему список до сих пор не стал достоянием гласности. Мне пришлось объяснять, будто бригады всегда так действуют — неторопливо и осмотрительно. Врага надо брать врасплох… Он ничего не сказал и посмотрел на меня тем странным пристальным взглядом, какой бывает у него иногда, и мне стало не по себе. Мне пришла мысль, что, если Грегор и впрямь сойдет с ума и станет считать себя собственным братом-близнецом, он перестанет представлять опасность. Я работаю в этом направлении во время наших сеансов. Начал без его ведома применять гипноз. Хорошие результаты.

— Подлец! — воскликнула Марта, прервав чтение.

Я устало пожал плечами. Да, ничего не скажешь,

Ланцманн был изрядный подлец. Старался сделать так, чтобы брат побыстрей сошел с ума. Интересно, а что он без моего ведома проделывал со мной во время сеансов «релаксации»?

Я попросил Марту продолжать. Задувал ветер, лил дождь, и в окно негромко, монотонно стучала ветка, точно рука ребенка, который просит приюта. Марта перевернула страницу, машинально прочла первые строчки и подняла на меня озабоченный взгляд.

— Что такое?

— Знаешь, я думаю, будет лучше, если ты сам прочтешь.

Я буквально выхватил у нее записи Ланцманна и лихорадочно пробежал жирно отпечатанный машинописный текст:

Когда Грегор завершит свое превращение в Жоржа, хорошего двойника, любимчика матери, не совершившего отцеубийства, мне достаточно будет только шевельнуть пальцем, и Грегор фон Клаузен окончательно исчезнет с поверхности земли. Я стану единственным обладателем его тайны. И единственным получателем солидных сумм, которые эти выжившие из ума престарелые нацисты готовы платить мне.

Вне себя от ярости я швырнул пачку страниц на пол.

— Он врет, врет! Ты слышишь? Это он сошел с ума, а не Грегор! Он и из меня пытался сделать сумасшедшего! И как я мог столько лет доверяться ему! Господи, каким же я был дураком! Вот уж он, наверно, веселился во время сеансов!

Марта повернула ко мне страдальческое лицо и вдруг припала к моей груди.

— Ох, Жорж, Жорж…

Я гладил ее волосы, возбужденный ее близостью, не находя, что сказать. Руки Марты обвились вокруг моей шеи, ее грудь прижалась к моей, я чувствовал на коже ее дыхание, и мы молча, взволнованные, опустились на кровать. Пачка листов упала на пол.

В леденящем холоде я встал, достал сигарету, закурил. Смерклось, и в темноте вспыхивал красный огонек сигареты. Марта потянулась, села на кровати. Машинально оправила измятое, расстегнутое платье, провела рукой по моей щеке. Шепнула:

— Я так боялась, что ты больше никогда не захочешь меня.